[One-eyed]

"...Отношение к представителям профессии кузнецов в обществе долгое время оставалось сложным. С одной стороны, их ценили и уважали, считая чем-то сродни колдунам. С другой стороны к ним относились с подозрением, как к отщепенцам... и, опять-таки, возможным адептам чёрной магии.

Так, в греческом пантеоне покровителем кузнечного дела был Гефест. Это указывает на важность металлургии для греков: ведь далеко не всякое ремесло удостаивалось персонального бога. Но в семье физически совершенных олимпийцев именно Гефест стал уродом. В прямом смысле — он хром.

Во времена, когда складывались мифы, ремесло считалось занятием куда менее почётным, чем земледелие. И часто становилось уделом людей увечных. Ведь тот, кто не мог быть воином, не считался полноправным членом общины и не владел землёй.

И позже кузнецы держались особняком. Селились на отшибе: так было безопаснее — кузницы часто горели. Кроме того, в отличие от крестьян, ложившихся спать с наступлением темноты, кузнецы вели образ жизни мало того что ночной, так ещё и весьма шумный. Но после заката прохладнее было работать у горна и, главное, проще было определять температуру металла по оттенку свечения. Лучшее железо ковалось только безлунными ночами... Ну, и как при таких повадках не заподозрить коваля в порочащих связях с нечистой силой?

В раннем средневековье кузнецов было очень мало. Что не в последнюю очередь оказывалось связано с отсутствием платёжеспособного спроса и, как следствие, низкой популярностью профессии. Мастер, конечно, не голодал — в железных орудиях общинники нуждались постоянно, но и труд его был куда тяжелее крестьянского.

Не секрет, что достижение совершенства в ремесле невозможно без специализации. В старину эта закономерность проявлялась особенно сильно. Ведь ни систематического обучения, ни тем более справочников не существовало. Всякое знание приобреталось опытом и передавалось по наследству.

Кожаный фартук ещё в древности был обязательным (если вообще не единственным) элементом одежды кузнеца. Ткань слишком быстро прожигалась летящими из-под молота искрами.

Но на заре времён каждый кузнец был прежде всего оружейником. В основном, конечно же, ковалось самое простое оружие: ножи, топоры, наконечники копий. Однако разница между топором для рубки дров и секирой для рубки врагов не столь уж велика. Уважающие себя мастера трудились над мечами, шлемами, кольчугами.
Дело, правда, продвигалось у них ни шатко, ни валко. На отковку одного меча могли уйти годы. При этом не стоит думать, что кузнец столь долго трудился над одним изделием, не покладая рук. У него была масса другой работы. Не считая изготовления пользующихся постоянным спросом топоров, он ещё должен был выжигать уголь, собирать болотную руду, плавить железо, ковать крицы. Как правило, кузнец вёл и подсобное хозяйство.
Работал кузнец, впрочем, чаще всего не один. Будучи специалистом, но, вопреки расхожим представлениям, вовсе не обязательно человеком исключительных физических достоинств, он обзаводился помощником — молотобойцем. Вот последний действительно должен был иметь рельефную мускулатуру. Кузнец лишь намечал касанием лёгкого молота место и силу удара, который обрушивала на раскалённый металл кувалда молотобойца.
Как ни странно, естественные примеси в железе не всегда были вредными. Так, некоторое время на Урале добывалось нержавеющее железо с естественной примесью никеля.
В свободные же ночи мастер брался за настоящее дело, — возможно, дело своей жизни. Отбирал лучшие выдержанные в воде крицы (а для изготовления одного меча их требовалось около 10 штук), тщательно проковывал их, добиваясь максимальной чистоты, науглероживал, прокаливая в угле без доступа воздуха, отжигал. Потом пробовал закаливать. Выковав наконец клинок, шлифовал и украшал его.

Положительным результат его трудов мог оказаться скорее случайно, нежели закономерно. Ведь кузнец даже отдалённо не представлял себе, что делает. О примесях он ничего не знал. Эмпирический же опыт не всегда был достаточен. Поэтому галльский меч, точно также, как и саблю из дамасской стали, можно было согнуть в полное кольцо. Но, в отличие от последней, после этого он и не думал «упруго распрямляться без остаточной деформации».

Позже лучшие кузнецы закономерно осели при замках феодалов, променяв независимость на постоянный доход. Но замки так и не стали крупными центрами оружейного производства. Например, в «Вестеросском цикле» Джорджа Мартина в Винтерфелле — столице огромного края — проживает всего один кузнец-мечник.
Замковый оружейник, хоть и оставался на продолжение всего средневековья обязательной и важной фигурой, чем дальше, тем в большей степени выполнял вспомогательные функции. Поправлял железную окантовку щитов, подковывал коней, чинил порванные кольчуги. Даже в 13 века вооружение было слишком сложно и разнообразно, чтобы полный его комплект мог изготовить один человек."

(с) Игорь Край