"Лига Защиты"

[One-eyed]

Фронтовой флэшбек - completed.

Первая половина

Поездка в открытом кузове бронированного армейского грузовика, который, ко всему прочему, немилосердно трясет на скверной дороге, - занятие не из приятных. Особенно, если ты связан по рукам и ногам, взгляду остается доступно только лишь тяжелое хмурое небо веймарской осени, а лицо то и дело орошает ледяной дождь. Артур уже не пытался освободиться от пут и молча провожал взглядом убегающие прочь провода электропередач. Грузовик быстро отдалялся от линии фронта, держа путь к Боргилду. А хирург, мучаясь от боли в перетянутых веревкой запястьях, отстраненно перебирал в памяти события, приведшие к столь плачевному исходу.
Бой в тот день начался неожиданно для всех. Еще в пять часов утра веймарский лагерь группы войск «Центр» мирно спал, а через пятнадцать минут дозорные засекли передвижения неприятеля и подняли всех бойцов по тревоге. Альтерийские стяги – зеленые полотнища с золотыми колосками пшеницы и раскинувшим крылья ястребом - вились по ветру в какой-то миле от лагеря. Авиаудара не ожидалось; обе стороны никогда не бомбили живую силу и военные госпиталя, предпочитая выяснять отношения на равных. Поэтому и сегодняшняя стычка грозила сразу перейти в рукопашную.
Сидя на краю окопа и тщетно пытаясь проснуться, Артур изучал взглядом неспешно приближающиеся вражеские отряды. Против веймарцев сегодня явно выступают специально подготовленные бойцы. Да, пациентов будет полно. Особенно, учитывая то, что в подобных схватках медики тащили с поля боя всех подряд – и своих, и противников. Воевал Веймар – как и жил: честно, открыто, благородно. Хотя, справедливости ради, альтерийцы также не бросали раненых умирать, забирая всех, вне зависимости от цвета мундира и лычек.
- Старлей! Эй, Клеменс, отреагируй!
Артур не сразу обернулся на оклик; с опозданием узнал голос, разом встрепенулся, поднялся и, вытянувшись, приложил ладонь к груди. Приблизившийся командир батальона медиков быстро ответил тем же жестом.
- Спишь, боец? – улыбнулся он, забираясь на бруствер перед окопом.
- Никак нет, - откликнулся хирург, опуская руку. – Нахожусь в измененном состоянии сознания, вызванном внезапным и поспешным подъемом, сэр.
- Вольно. Ясно все с тобой. Переводи поскорее свое сознание в боевой режим. Где твои парни?
Артур отвернулся, чтобы окинуть взглядом позиции. Среди черно-серых мундиров пехоты то здесь, то там мелькали бежевые костюмы военных врачей с алыми крестами на спинах. Белые халаты – этот интернациональный символ медиков – они в бою не использовали, потому что в таком случае через полчаса после начала сражения становились неотличимы от остальных бойцов из-за копоти и пыли.
- На местах, сэр. Ждем начала наступления.
- Отлично, - комбат тоже нашел взглядом врачей в ближайших окопах и снова в упор посмотрел на Артура. – Проследи, чтобы они сегодня не натворили глупостей. Я знаю, что вы, ребята, герои все до единого, но к нам уже вылетел начмед, и к десяти часам он будет здесь.
- Бистури? – нерешительно уточнил хирург.
- Он самый. Так что смотри, старший лейтенант. Если что-то случится, полетят твои погоны. И мои заодно. А ты ведь хочешь остаться на фронте, не так ли?
- Вы прекрасно знаете, что отсюда я уеду лишь в одном случае – если меня упакуют в дубовый ящик, - отозвался док негромко.
Комбат мгновение смотрел на него с сочувствием.
- Отчаянный ты парень, Клеменс. Но нам здесь именно такие и нужны. Готовь бойцов. Скоро начнется, наверное…
Ответить Артур не успел; из-за границы тылов, где располагался и полевой госпиталь веймарцев, с грохотом прилетели к линии огня три грузовика, в открытом кузове каждого из которых легко было различить по десятку бойцов. Когда машины остановились, из ближайшей выпрыгнул командир прибывшего подкрепления. Это оказались сколийцы, которых разительно отличали от остальных бойцов светлые шевелюры, серо-зеленые мундиры и внушительного вида снайперские винтовки.
- Парни! Вам на те вышки, - сразу разместил их комбат. – Поступаете под командование военных медиков.
- Вас понял, - с сильным акцентом отозвался командир северян. – Будут особые распоряжения?
- Никаких. Главное, к госпиталю не подпускайте противника.
Сколиец быстро кивнул в ответ и отправился выполнять приказ.
Бой грянул минут через двадцать, которые Артур употребил для проверки и пополнения запаса лекарств в сумке. После размышлять о чем бы то ни было уже не оставалось возможности. Хотя в сердцах брошенная комбату фраза про дубовый ящик засела в голове раскаленным скальпелем. Ему действительно нечего было делать на гражданке. Перед уходом на войну он развелся, едва не распродал все имущество, и вне фронта у него теперь оставался лишь пустой дом в пригородах столицы. Ни родных, ни друзей, ни любимой.
Подобные мысли и воспоминания хотя бы на время работы следовало откидывать подальше, и Артур так и поступил, когда пять минут спустя один из бойцов рядом с ним, перелезая через бруствер в соседний блиндаж, тяжело завалился на бок и сполз по наружной стенке укрепления. Хирург, находившийся ближе всех к раненому, поправил каску и, высунувшись из-за барьера, втащил бойца обратно. Затем – спешная оценка состояния, быстрая перевязка для предотвращения потери крови, потом семь сотен ярдов по узким окопам с раненым на буксире до операционных и обратно, на позиции.
В полдень, вытащив из мясорубки сражения с полтора десятка пациентов, Артур сменился и, выкроив час на отдых, занял свое место за операционным столом. Он искренне не мог определить, где же хуже: в окопах, где жизнью рискуешь каждый миг, или в расположении госпиталя, слушая раскаты боя и зная, что остаток дня проведешь в постоянном напряжении и неподвижности.
- Какого черта, где опять скальпели номер три?! – сорвался Артур два часа спустя, занимаясь очередным раненым и не обнаружив под рукой инструментального столика. – Где, Варкхэн их побери, все наши сестры?
Варкхэн был божеством язычников-сколийцев, и именно северяне, служившие на фронте вместе с веймарцами, ввели этого бога-героя во всеобщий обиход. Как пояснили коллеги, Варкхэн символизировал горнило сражения и покровительствовал павшим с честью в бою. Такая интерпретация полностью отвечала воззрениям самого хирурга, и он невольно перенял у северных собратьев это своеобразное ругательство.
- Вы из Скольта, доктор? – спросил мужской голос из-за спины, а в ладонь тут же вложили необходимый инструмент.
- Я веймарец, - проворчал в ответ Артур, склоняясь над раной. – Вы что там, коктейли пили, разгильдяи?
Ответа не последовало, и док, только закончив с обработкой операционного поля, обернулся, чтобы посмотреть на неожиданного помощника. Перед ним стоял начмед Бистури собственной персоной. В рабочей спешке и хаосе боя Артур совершенно позабыл о предупреждении комбата, и появление высокого чина в такой ситуации стало полной неожиданностью.
- Сэр, - он спешно стянул маску с лица и приложил ладонь тыльной стороной к груди, чтобы не пачкать условно стерильные перчатки. – Прошу простить меня за…
- Ваше имя и звание, - на удивление мягко прервал начмед.
- Старший лейтенант Клеменс, гражданский хирург, приписан к центральному ройгу, сэр.
Все, теперь точно не носить ему алых погон военврача… Надо же было так нарушить субординацию. И если комбат бы еще это понял и закрыл бы глаза, то с начмедом такой фокус не пройдет.
- Вам тяжело здесь, старлей? – поинтересовался Бистури, с любопытством изучая взглядом стоящего перед ним доктора.
Они были одного роста, схожего сложения и, если бы стояли в одной шеренге, их легко можно было бы принять за равных. Но начмед командовал всеми до единого медиками на фронте, а хирург – лишь двумя дюжинами.
- Здесь, сэр? – растерялся Артур.
- Здесь, в операционных. Я наблюдал за Вами и Вашим подразделением до полудня, пока Вы не сменились. Как мне сообщили, на Вашем счету только сегодня уже два десятка раненых. Это так?
- Немного меньше, - не удержался от легкой улыбки Артур; поверх плеча начмеда он увидел, наконец, сестер, ожидавших указаний и быстро сказал: - Я закончил ревизию, пусть кто-нибудь наложит швы, и можете снимать наркоз, - Бистури с одобрением кивнул, когда хирург вновь обратил к нему взгляд. – Да, сэр, в операционной мне труднее. На поле боя нужны мужчины-медики, а я не устал и мог бы еще…
- Замените кем-нибудь старшего лейтенанта, - начмед повернул голову к замершему у него за спиной комбату, который даже шевельнуться боялся. – Ему необходимы два часа отдыха, как минимум. После, если на то будет его желание, пусть возвращается в окопы. Грех держать в конюшне лучшего жеребца. Как Вы считаете, Кирен, достаточно ли оснований для представления Вашего старлея к награде?
- Учитывая безупречную службу и выдающиеся показатели эффективности, полагаю это справедливым, - не задержался с ответом комбат.
- Вот и хорошо, - доброжелательно кивнул Бистури. – Завтра утром готовьтесь к награждению. А пока – отдыхайте. Вам ясно распоряжение, лейтенант?
- Так точно, сэр. Разрешите выполнять?
- Разрешаю.
Впоследствии Артур никак не мог понять, что же побудило его к тому отчаянно-глупому идиотизму, который привел в итоге к тяжелейшему ранению и длительному лечению. После предписанного командованием отдыха, перенаправив силы своих людей в разные точки поля боя, хирург и сам занялся спасением пострадавших. И сам, по сути, был виноват, что не заметил приближающейся угрозы. Пуля ему пришла тяжелым рикошетом – ведь никто на фронте не стал бы нарочно стрелять по медику. В итоге Артура и бойца, которого он пытался вытащить, спасли свои же пехотинцы. Следовало еще благодарить безымянного сколийского снайпера, заметившего произошедшее и быстро описавшего ситуацию командирам.
Дни в госпитале тянулись невыносимо медленно. Пуля, пришедшаяся в поясницу с левой стороны, прямо под кромкой бронежилета, давно была извлечена, но рана, даже тщательно обработанная, болела долго и надсадно. Через неделю Артур кое-как вытащил тяжелое и непослушное тело из постели и начал бродить по госпиталю. Как говорили, в первый день после его ранения, к нему заходил начмед, но хирург этого в упор не помнил. Бистури, как и собирался, вручил награды на временное хранение комбату и отправился дальше вдоль фронта.
Комбат же, когда Артур пришел в себя и смог более менее адекватно воспринимать реальность, отругал подчиненного на чем свет стоит, но награждение подтвердил и сообщил, что соответствующим приказом освобождает хирурга от службы. Это было самой отвратительной новостью за последнее время. Несмотря на то, что хирургу позволяли уйти с фронта в зените боевой славы, он не имел ни малейшего желания возвращаться на гражданку. В веймарском военном госпитале ему как специалисту было куда интересней, чем на Дюнхольм-Роад. Однако деваться уже некуда – приказ подписан, рана затянулась, вещи собраны; спустя долгие четыре недели после ранения он готовился покинуть фронт.
Автомобиль - огромный бронированный грузовик, который направлялся в Боргилд за медикаментами, - вместе с водителем уже ждал его в полумиле от линии огня, прямо за госпиталем. Артур все еще немного прихрамывал, а потому к машине пробирался неспешно, в последний раз окидывая взглядом веймарские укрепления и слушая раскаты сражения, по-прежнему кипевшего в полную силу. На этом участке фронта всегда было неспокойно. Он бросил в открытый кузов свой вещевой мешок и снова оглянулся к линии огня. Сегодня день явно принадлежал альтерийцам; дела у веймарцев шли неважно, а потому медики сновали от окопов к госпиталю постоянно, да и возвращались каким-то паническим бегом, а не привычным осмотрительным шагом.
А потом он увидел на одном из брустверов поднявшуюся во весь рост фигуру в бежевом мундире врача. Мужчина спешно осматривался вокруг, а миг спустя с размаху рухнул с наружной стороны ограждения. Быстрый обзор окопов подтвердил – других медиков в радиусе пятидесяти ярдов просто не было. Пострадавший в это время кое-как приподнялся и, вцепившись пальцами в вершину бруствера, пытался втащить себя в безопасные сейчас окопы. Артур сорвался с места, промедлив лишь секунду; из-под каблуков высоких ботинок взметнулось облачко пыли. Раненый бок уже не давал себя знать, кипящий в крови адреналин глушил многочисленные жалобы неокрепшего организма.
- Клеменс, стой! – громыхнул где-то сбоку голос комбата Кирена. – Стоять, старлей! Это приказ!
Счет шел даже не на минуты – на мгновенья. Бронежилет, надетый, согласно внутренним распоряжениям армии, по выходе из госпиталя, мешал дышать и туго стягивал торс. Бруствер близился быстро, но все же недостаточно. Хирург видел, как раненый коллега, так и не осилив высоту заграждения, навалился плечом на его вершину, да так и остался лежать, а взгляд его был по-прежнему прикован к несущемуся на помощь доктору.
- Стреляйте по этому идиоту! – снова зарычал комбат, обращаясь к засевшему на вышке снайперу. – Он в бронежилете, сбейте его.
- Никак нет, сэр, - с сильным акцентом отозвался сколиец, склонившись над прицелом винтовки, проследив траекторию движения хирурга и обнаружив, что именно привлекло внимание доктора. – Там один из ваших медиков, на бруствере.
Кирен грязно выругался на альтерийском, поднося к лицу бинокль, и почти сразу окликнул ближайших врачей:
- Вы трое! Быстро за Клеменсом! А ты – стреляй!
Снайпер с тяжелым вздохом приник к прицелу. Артур-то покидал фронт, а ему самому за неподчинение командиру грозил трибунал. Причем, не только в Веймаре, но и по возвращении на родину, в Скольт.
Веймарские бронежилеты были настоящим чудом оборонной промышленности, и только это и спасло Артура. Он уже достиг окопа, над которым возвышался бруствер, приковал свой взгляд к раненому медику, когда его настиг выстрел снайпера. Пуля впечаталась в бронежилет прямо между лопатками и накрепко засела в непробиваемых пластинах. Энергия удара была столь велика, что хирурга швырнуло вперед, он перелетел через окоп и тяжело врезался всем телом в бруствер, успев накрепко вцепиться в плечи и одну руку раненого. Помогая собственным весом, Артур стащил коллегу в окоп и рухнул рядом, тщетно пытаясь отдышаться.
- Что ты там высматривал, чучело? – садясь, спросил хирург.
- Артур… ты же, вроде, уехал, - простонал в ответ коллега, обеими ладонями зажимая простреленное бедро. – Раненых я искал.
- Нашел? – саркастично хмыкнул док, вытащив у собеседника ремень.
- Пулю я нашел…
Когда к месту происшествия добрались трое медиков, высланных комбатом, Артур уже успел наложить коллеге на ногу жгут и теперь вытаскивал из его же сумки бинты.
- Мы займемся, ступай, - первый из них спрыгнул в окоп. – Кирен рвет и мечет, так что лучше не заставляй его ждать.
- Спасибо, - окликнул раненый, когда хирург выбрался из окопа, и Артур, обернувшись, улыбнулся в ответ.
Комбат разговаривал с квартетом бравых парней из военной полиции. Сразу стало ясно, что песенка спета; Кирен, едва заметив хирурга, кивнул служителям порядка. Те метнулись к медику.
- Свяжите этого идиота, чтобы больше не бегал, и доставьте к месту назначения! – услышал Артур, когда бравая четверка полицейских сбила его с ног.

Броневик, скрипнув тормозами, качнулся и остановился. Остановилось и хмурое осеннее небо, и фонарные столбы над головой. Только мелкий дождь моросил по-прежнему, не желая униматься. Громыхнул откидываемый задний борт, и в поле зрения появился водитель грузовика – суровый и деловитый, как всегда.
- Старший лейтенант, мы прибыли.
Артур только безразлично кивнул в ответ, когда сержант склонился над ним, чтобы разрезать веревки. Потирая саднящие запястья, Артур с трудом сел, отбросив в сторону брезент, которым был накрыт, и поверх бортов автомобиля обозрел окружающий пейзаж. Дюнхольм-Роад. Привычно стройные ряды однотипных домов, темная лента мокрого от дождя асфальта, одинаковые беленые заборы.
- Прибыли… - эхом повторил он за водителем, взъерошив волосы.
- Вы сможете идти? – поинтересовался сержант.
- Да, не волнуйся.
Он кое-как поднялся на ноги, опираясь о борт. Спутник помог ему вылезти из кузова и вручил мешок с вещами. После спрыгнул с машины сам, поднял откинутый борт и обернулся к хирургу.
- Сэр, командир батальона приказал передать Вам это, когда будем на месте.
На ладони его покоилась извлеченная из боевого планшета коробочка три на три дюйма, обитая алым бархатом. Артуру не нужно было открывать ее, чтобы понять, что внутри. Его последняя выходка на фронте была оценена по заслугам. Медаль «За отвагу» была проявлением бескрайнего уважения и служила прекрасным завершением службы.
- Удачи, сэр, - водитель коротко приложил ладонь к груди, и Артур ответил тем же жестом:
- И тебе, сержант.
Грузовик, громогласно гуднув на прощанье, тронулся с места. Хирург долго смотрел ему вслед, пока машина, сияя задними огнями, удалялась по Дюнхольм-Роад в направлении Боргилда. Дождь продолжал моросить, вещмешок устало оттягивал плечо, но док еще помедлил, косясь в вечернем сумраке на стройные очертания собственного дома и не решаясь приблизиться. Наконец, когда оттягивать неприятный момент уже было невозможно, он подошел к ограде и распахнул калитку. Петли протяжно скрипнули, поддаваясь. Дом словно и не изменился за этот год, разве что оконным стеклам потребуется кропотливая мойка, газон придется подстричь, да и дорожку избавить от упорной травы, лезшей из щелей между плит.
Но изменения эти были не единственным сюрпризом, ожидавшим Артура дома. Под козырьком, защищавшим крыльцо от непогоды, прямо посередине меж опорными столбами, сидел, сжавшись и нахохлившись от холода, белоснежный котенок. Хирург прошел по дорожке и присел перед крыльцом, чтобы осмотреть гостя. Тот же внимательно наблюдал за человеком и только очень жалобно, почти беззвучно, мяукал. Он был с ладонь размером, совсем несчастный с виду и мокрый от дождя.
- Заблудился, малыш? – доброжелательно спросил Артур, протянув котенку ладонь.
Тот мяукнул в ответ, поднимаясь на толстенькие лапы, взмахнул пушистым хвостиком и любознательно обнюхал пальцы человека. Он без страха следил за движениями хирурга золотисто-янтарными глазами и не рванулся прочь, когда Артур бережно подхватил его на руки и прижал к груди. Мокрый и теплый, кот свернулся клубочком у него на ладони и басовито замурчал, заставив человека невольно улыбнуться.
- Ладно, пушистый, - док чуть наклонился и извлек из набедренного кармана штанов ключи. – Добро пожаловать домой. Только у меня немного не прибрано…

Что ж, таким образом, все дополнительные эпизоды для романа завершены.