Киевские медики

[One-eyed]

Майдан-Майдан, политика-политика... а врачи работают почти по законам военного времени.

Сегодня я наконец-то оказалась дома. Дома после трёх суток работы. 18-го я пришла на дежурство в Киевскую больницу скорой помощи, и началась работа.
Ещё с утра 18-го вроде как никаких известий мы не получали, я даже пошла в архив и провела там полдня - материал для магистерской работы набирать-то надо. Потом в районе двух-трёх часов дня пошли разговоры о боях на Майдане, о том, что скоро к нам привезут множество раненых. К четырём часам дня мы приняли двоих, но они, вроде, пошли сразу в реанимацию.
В четыре я спустилась на приём.
То, что я увидела, показывают частенько в фильмах.
Множество каталок, полевые носилки, ожидающие врачи, медсёстры и санитарки (спустились даже те, кто был на этажах), всем выдали опознавательную форму, все ждут. Жаль, не удалось сфотографировать, запечатлеть эту атмосферу ожидания. Вроде начиналось исподволь. Ту парочку раненых мы сопроводили в реанимацию, потом начали поступать всё больше, но те требовали в основном мелких оперативных вмешательств, типа дренирования плевральной полости, диагностических лапароцентезов. Уверенный поток направился в операционные. К восьми вечера наблюдалось относительное затишье, я помогала врачу по реанимации, успела поесть, сделать назначения больным на этаже...
Среди прочего услышали, что метро не работает. Это могло означать то, что на следующий день оно тоже не будет работать... А мне добираться с левого берега на правый другими способами проблематично, да ведь и кроме меня толпа людей забьёт маршрутки...
Коллега предложил поспать, потому, как работа ещё будет, и нас позовут в случае чего, но я напилась кофе, спать не хотелось, а из врачей на этаж никто не возвращался. Это был признак того, что внизу явно что-то происходит. Я спустилась в приёмное отделение (никто бы меня не звал, обо мне попросту забыли бы в общем потоке, я же вполне могла быть занята, в операционной!), и тут же получила распоряжение идти оперировать вместе с двумя врачами больного с огнестрельным ранением живота. Это была не первая операция и не последняя.
У молодого человека одна пуля вошла через живот, пробила печень, диафрагму, правую плевральную полость и вышла под кожу спины. Ещё одна, войдя тоже через живот, пробила в нескольких местах тонкую кишку, в одном - нисходящую ободочную. Вышла тоже под кожей спины, по дороге минуя забрюшинное пространство и вызвав этим самым забрюшинную гематому. Дренировали плевральную полость справа. Сделали лапаротомию. Ушили диафрагму (через дыру в диафрагме из плевральной полости мы доставали куски одежды, занесённые туда пулей), ушили печень. Участок тонкой кишки с дефектами пришлось резецировать, сделать анастомоз "бок-в-бок". Ушили пулевое отверстие нисходящей ободочной кишки. Дренировали брюшную полость. После этого достали два инородных тела из-под кожи спины. Это были даже не пули, а просто металлические шарики, предположительно свинцовые, так как деформировались. Звучит это всё коротко, но длилось всё четыре с лишним часа. Это не самая длинная операция. Но врачи мои были уже вторые сутки на работе - осталась не только дежурная бригада, но и все остальные, находившиеся днём в отделении, рук могло бы просто не хватить. И нужно было торопиться, так как раненые всё прибывали, операционные столы нужно было освобождать... Операции шли одновременно в нескольких операционных, то и дело слышались звонки в оперблок: подавали очередного раненого... Часа в три ночи я освободилась, тут же вернулась на приём. Часов до четырёх утра по части политравмы не поступали.
Больные из реанимации, кто был хоть немного стабилен, были переведены в отделение политравмы. Реанимацию надо было освобождать.
Потом привезли раненого в верхнюю треть левого бедра. Пулевое отверстие было диаметром 3-4 см. Жаловался на боль, был в состоянии травматического шока (систолическое давление было на уровне 90 мм.рт.ст). Сделали рентген таза, слева же (рентген-лаборант обозначил сторону как левую) круглое инородное тело диаметром около 2 см. Его нужно было извлекать. В операционной я и хирург искали пулю в предположительном месте её нахождения сначала под местной анестезией, потом больному пришлось дать наркоз. Что сказать? Мы рассекли раневой канал, он уходил очень глубоко (хирург чуть ли не всю кисть засовывал в раневой канал), даже сделали дополнительный разрез над местом предполагаемого нахождения пули. Но и там мы ничего не нашли. Тогда мы просто дренировали рану. Сделали лапароцентез - в брюшной полости оказался какой-то кровянистый выпот - вроде бы как разбавленная кровь. Повреждения внутренних органов не было заподозрено. Больного отправили не в реанимацию, а на этаж. Пока было временное затишье, в отделении сделали обход. А после него подошёл ко мне доктор, с которым мы делали последнюю операцию, сказал, что у больного задержка мочи, а справа в ягодичной области - гематома, и что рентген-лаборант перепутал стороны. Получается, пуля вошла слева, а вышла под кожу справа. Сделали больному компьютерную томографию. Оказалось, ранящий снаряд прошёл через крестец (S3), через клетчатку позади прямой кишки, не повредив её, ну и вышел справа... Сделали повторную операцию. Снаряд извлекли: опять же металлический шарик, диаметром около 2 см. Больной в реанимации. Из-за повреждения крестца у него нарушение функции тазовых органов (задержка мочи), кто знает, может, это необратимо... Кстати, пациент в ноябре прошлого года перенёс инфаркт миокарда (ему сорок с чем-то лет).
За сутки в отделении сделали 32 операции, а всего в больнице - 50.
Пошли вторые сутки. Было понятно, что уходить незачем. Метро по-прежнему не работало, да и что мне делать дома? Просто сидеть? Была дана команда, днём заняться своими делами, а к вечеру опять усилить дежурную бригаду. Кто-то съездил по делам. Большинство постарались днём поспать. Парочка наших сделала вылазку в магазин, в том числе и я нагрузила их, чтобы купили чего-то поесть. Смотрели по интернету сводку новостей, драки были возле Дома офицеров. Коллега заметил, что он же там живёт поблизости. На что остальные ответили, что домой ему, значит, ехать и незачем... В эти сутки поступали травмированные, но их было мало, и не было ничего тяжёлого, к счастью. Ночью получилось поспать.
20-го, на третьи сутки, снова началось движение. Утром приехал наш завкафедрой. В обычное время он два раза в неделю дежурит в отделении политравмы больницы скорой помощи. Но, так как он военный, всё это время он обязан был находиться в военном госпитале, куда везли раненых тоже, и даже в бОльшем количестве. Собрал кафедральных сотрудников, обсудил с ними план работы. Попавшимся слушателям сказал оставаться и работать, всем своим выражением пожелал удачи, после чего сказал: "я еду в госпиталь, потому что туда снова поступают раненые".
Часов в двенадцать дня снова начался наплыв раненых, хотя и не такой активный, как в первые сутки. Десять операций шло одновременно. Я была на следующей операции: больной с огнестрельным ранением правой ягодицы с внебрюшинным разрывом мочевого пузыря, тазвовой гематомой. Пуля прошла из правой ягодицы через полость малого таза, вышла под кожей левого бедра. Сделали лапаротомию.
В брюшной полости всё мирно, но мочевой пузырь разорван, из внебрюшинного пространства течёт кровь вместе с мочой, кровотечение очень значительное. Во время операции перелили три дозы эритроцитарной операции и две дозы плазмы. Мочевой пузырь ушили на катетере, поставили эпицистостому. Затем извлекли пулю из левого бедра. Пуля оказалась из снайперской винтовки.

Тяжело в этой всей ситуации не операции и не усталость. Просто, стоя на операции, ты понимаешь, что операции могут не кончиться с окончанием суток. Что мы будем работать столько, сколько потребуется, столько, сколько будут поступать к нам раненые. А сколько это продлится - неизвестно. И вот осознание этого - утомительней всего.

И это не массовое поступление. Потому что массовое поступление - это когда сто человек сразу. Или двести. Или тысяча. И тогда мы должны будем сортировать их по правилам военного времени. И тогда просто каталок и носилок не хватит не всех. Они будут лежать в коридорах. В операционную пойдут сразу те, кто не может ждать. Потом следующие. И следующие. И хорошо, если все дождутся. То, что больница вряд ли сможет вынести поток поступающих при массовом поступлении - к этому выводу пришли все, по-моему...

После четырёх дня никого не поступало. Но в приёмном отделении пришлось просидеть полночи - нельзя было расслабляться. Пришёл молодой человек, побитый неизвестными на улице: он шёл по улице в спортивном костюме, его приняли за "титушку"... Остальное время было тихо.

Сегодня утром снова приехал профессор, смотрел с нами раненых. Он сегодня должен дежурить по графику отделении политравмы. Свои четвёртые сутки. В отделении много больных в тяжёлом состоянии. В обычное время многие из них лежали бы в реанимации.
Теперь в реанимации 16 новых поступивших. А за теми, кто в палатах, нужен усиленный присмотр. А ведь я веду палаты вместе с моим доктором. Больных нельзя пускать на произвол судьбы. Мы посмотрели их, сделали назначения, сделали перевязки. И, хоть я и устала, я не могу сразу уходить. Потому что больным надо помогать. Сослаться на усталость? Я устала не больше тех врачей, которые, как и я, в больнице работают не первые сутки. Как бы там ни было, сделав всю работу, я пораньше ушла домой. В воскресенье снова на дежурство.
У нас затишье.
Метро снова работает.
На улице настоящая весна, которая, несмотря на мою усталость, улучшает настроение. Людей на улице мало, если кто-то идёт куда-то - то по своим делам. В академии снова идёт учёба (её отменяли на среду - четверг). И только родственники оплакивают убитых.

Что я хочу сказать? Всё это я написала просто для того, чтобы не забыть. Потому что это было.
Я не знаю подробностей происходящего и происходившего на Майдане.
Я не знаю всех политических подробностей. Я просто хотела описать то, что видела своими глазами, то, что приходилось делать. Я не администратор, не главврач, не завотделением, да и просто пока не опытный врач.
Поэтому общей ситуации по больнице описывать в подробностях не стану, ею я просто не владею, я просто делала своё дело.

Что касается статистики, большой процент раненых был с разрывами мочевого пузыря (5 или 6) и повреждениями позвоночника, что в обычное время встречается редко.

Люди помогали нам.
Неравнодушные приносили медикаменты, помогали транспортировать раненых. Даже мой знакомый американец (который учит врачей английскому языку) звонил и спрашивал, может ли он помочь чем-то, говорил, что он и его семья молятся за нас всех. Огромное спасибо им за это. Все мы проделали огромную работу.

И я вот ещё что хочу сказать. Если уж случилось то, что случилось, я счастлива от того, что оказалась именно в таком возрасте здесь и сейчас, что смогла внести посильную лепту в такое огромное дело. Что мои руки смогли принести небольшую, но реальную пользу. Жизнь напомнила и показала мне, что я - военный хирург. И, что бы ни случилось, не стоит опускать рук.

(C) Алла Попкова