Внезапное 2.0 - Loading...

[One-eyed]

Ойвсе, перо вышло из-под контроля, я за себя не отвечаю.

ПыСы: В прошлый раз он влез в текст случайно. В этот раз - нарочно.
ПыСы 2: Вся фактология - такая, как планировалось 10 лет назад. Все обстоятельства - новые.

…Небо пылало от горизонта до горизонта. Единственным светлым пятном в гнетущем бордово-алом градиенте оставался лишь сходный с медной монетой солнечный диск. Да и тот уже наполовину пропал из вида, словно небрежно отколотый с нижней стороны неровностями ландшафта. И если западную часть мёртвого города закат пока ещё заливал багровым сиянием, то в восточной уже вступали в свои права холодные ноябрьские сумерки. Текли вдоль улиц, частично засыпанных обломками, прихватывали ледяными объятиями нижние этажи полуразрушенных зданий. В этом городе закаты теперь всегда были именно такими; внушающими ужас и трепет одновременно.
Разведчик тяжело вздохнул, плотнее обхватывая руками подтянутые к груди колени, и обернул лодыжки пушистым хвостом. Здесь, в разбитом жилом доме, на высоте седьмого этажа, ветра тоже не было. Невольно приходилось признать, что его целительница права: наступление кровавых закатов провоцировала висящая в воздухе пыль, что никак не спешила рассеиваться. Рационализация происходящего была разумной, но эмоции было не перехитрить.
«Рано или поздно пыль осядет, — мысленно уговаривал себя разведчик. — И закаты будут столь же прекрасны, как и прежде…»
Он сидел лицом к солнцу, на самом краю обрушенного перекрытия, досадливо щурился сквозь автоматически затемнившиеся линзы защитных очков и продолжал обшаривать взглядом уходящие в горизонт руины. Настороженно выискивал движение или свет, пытался уловить необычные звуки — любые признаки присутствия жизни. Хоть человеческой, хоть механической.
И против собственной воли продолжал мысленно сплетать в успокаивающее полотно ноты и слова. Ему оказалось легче воспринимать этот разрушенный мир, имея хоть какую-то моральную опору. Музыка была тем необходимым элементом из прошлого, что не оставлял его в беде ни на мгновение прежде. Не отступила она и теперь, когда счётчик жизни обнулился и пошёл заново.
«Ты там не уснул?» — неожиданно ожил комлинк мурлыкающим голосом бдительной надзирательницы.
Разведчик отлично понимал, что, оставаясь на базе и отпуская его на волю, она отслеживала его показатели и местоположение. Он поднёс пальцы к светящейся точке у виска, активируя микрофон.
— Отнюдь, — он отозвался мягко и негромко, словно опасался разрушить царящую вокруг него тишину.
«Опять на запад смотришь? — поинтересовалась собеседница; разведчик промолчал, и женщина с пониманием вздохнула: — Знаю, смотришь. И знаю, что хочешь отправиться туда на поиски. Но нельзя. Пока нельзя».
— Пока? — вяло переспросил он.
«Обстановка меняется, приказы тоже. Ситуация не может долго сохранять стабильность. Так что, возможно, скоро ты получишь то, чего так хочешь».
Мужчина молча кивнул в ответ, позабыв, что она этого не увидит. Это была чистая правда: он с самого момента пробуждения здесь рвался обшарить западную и юго-западную часть города. Именно там с наибольшей вероятностью можно было разыскать выживших.
В первый же свой выход на поверхность разведчик попытался уйти западней. Но оказалось, что его благодетельные спасители предусмотрели не только пряник, но и кнут. Чем дальше он продвигался к закату, тем пронзительней становился высокочастотный сигнал, испускаемый вживлённым в висок комлинком. Разведчик шёл, терпеливо игнорируя ввинчивающуюся в затылок боль; шёл, когда заломило разом каждую мышцу и кость в едва окрепшем теле; и продолжал идти, даже ощутив металлический привкус крови. Полусотней шагов далее он не удержался на ногах, но ещё какое-то время полз, пока сознание не погасло. Очнувшись, он не стал повторять попытку. Наказание было усвоено в полной мере.
«Уже темнеет, возвращайся», — в голосе невидимой собеседницы неожиданно мурлыкнули нотки сожаления.
— Скоро, — неохотно отозвался разведчик, дёрнув кончиком хвоста и смахнув с края перекрытия пыль и мелкие камешки.
«Проверь показания костюма и не глупи. Ресурс почти выработан».
Он бросил быстрый взгляд на предплечье, активировал движением пальцев контрольный дисплей. Увы, до поры бесплотный голос, шепчущий ему на ухо, в очередной раз оказался прав. До базы путь неблизкий, и следовало поторопиться, если он не хотел тащить на собственных плечах вес костюма и всего остального снаряжения.
Приложив немного усилий, разведчик поднялся на ноги, потянулся и тяжело перевёл дыхание. Респиратор натужно всхлипнул фильтрами; по костюму пробежали и погасли тонкие цепочки функциональных огней — активировались пребывавшие в режиме ожидания вспомогательные системы. Раздражённо хлестнув по голеням пушистым хвостом, разведчик в последний раз бросил взгляд на заходящее солнце и начал опасный спуск.

Здание было сильно повреждено, и изуродованные взрывом конструкции создавали приемлемую тропу вниз. Мужчина перемещался по обрушенным перекрытиям и межкомнатным стенам быстро и ловко. Мышцы, остывшие во время наблюдения за закатом, быстро разогрелись, и движение стало приносить удовлетворение.
Он очень долго пытался примириться с новой конфигурацией собственного организма, но это была уже шестая его разведка в мёртвом городе, и приходилось признать: во время перемещения по руинам хвост оказался невероятно полезным дополнением. Он позволял легко корректировать направление прыжка, им можно было контролировать равновесие и немного отталкиваться от опоры. Можно было даже на весьма непродолжительное время на нём зависнуть, хотя после такого всегда люто ломило поясницу. Как бы там ни было, всё, что ни делается — всё к лучшему. Попривыкнув к хвосту и научившись управлять движениями, разведчик вовсю пользовался новообретённым преимуществом.
Последние четыре ярда по высоте он преодолел одним длинным прыжком. Машинально сгруппировался, но ботинки исправно погасили удар о землю, а включившийся ещё в полёте экзоскелет костюма позволил ему не сложиться вчетверо. Оказавшись на земле, разведчик поспешно осмотрелся вокруг; внизу сумерки уже сгустились, и визор автоматически подключил сонар, а изображение подёрнулось сине-зелёными цветами ночного режима. Поспешно выключив диагностические огни костюма и притушив яркость дисплея на предплечье, мужчина мгновение поразмыслил, поправляя кобуру на бедре, и бесшумно двинулся вдоль улицы на восток.

Он всегда возвращался на базу разными маршрутами. В руинах частенько можно было разыскать что-нибудь интересное или даже полезное. Разумеется, существовал шанс и влипнуть в неприятности; в третью свою разведку он столкнулся с ещё функционировавшим штурмовиком Альфы и с тех пор носил с собой протонный пистолет, включённый в режим «шока». По словам целительницы, эта штука могла напрочь выжечь микросхемы любому механоиду, так что, как бы ни претило вновь навешивать на себя оружие, без этого пистолета разведчик с базы не рисковал высовываться.
Разбитая дорога вскоре привела его в тупик — путь преграждал завал, а справа и слева высились обезображенные пулевыми отверстиями стены уцелевших зданий. Разведчик невольно придержал шаги и осмотрелся внимательней, выискивая удобный и безопасный маршрут через завалы. И тут что-то изменилось.
Он не сразу осознал, в чём дело; костюм отреагировал на подспудное ощущение опасности и включил системы маскировки. На самой периферии взгляда, где-то левее укрывшего дорогу завала, ему почудилась красная вспышка. Сперва разведчик решил, что это на плексигласе визора отразилось заходящее позади солнце. Он бросил взгляд левее, и вот оно — вспышка повторилась. Совершенно ясно становилось, что закат тут не при чём. В руинах что-то было — или кто-то.
Слившийся с тенями разведчик замер как вкопанный, наполовину укрытый сумерками, наполовину «хамелеоном» костюма. Визор по нижней кромке окрасился алым — ежесекундно мелькали строки данных о резко изменившемся состоянии организма. Мужчина и без этих предупреждений ощущал и безумную напряжённую готовность каждой мышцы, и бьющую в кадык и виски тяжёлую пульсацию кровотока.
«Ты в порядке? Что случилось?» — немедленно ожил комлинк; надзирательница, конечно, тоже увидела, как подскочили его показатели, и теперь рычала в рацию, добиваясь ответа.
— Да, — активировав микрофон, одним выдохом, едва различимо, откликнулся он.
«Ты кого-то нашёл?»
— Возможно.
«Нужна помощь?»
— Сперва проверю…
Бесшумно извлекая из кобуры пистолет, разведчик выявил подходящее для подъёма место в завале. Красные отсветы не прекращались; мелькали за камнями с точной периодичностью в восемь-десять секунд. Он пару раз глубоко вздохнул, успокаивая собственное сердце; респиратор зашёлся натужной вентиляцией, пришлось поспешно отключить активную фильтрацию. Визор немедленно проинформировал о внесённых изменениях и дал обратный отсчёт к включению систем.
Камни под осторожным нажатием не качнулись, не хрустнули — завал оказался достаточно плотным. Подбираясь к вершине, разведчик замедлился, не отрывая взгляда от красных вспышек и стараясь удерживать дыхание в нормальном ритме. Утвердившись на прочной позиции, он терпеливо дождался, когда погаснет очередная вспышка, и с невероятной осторожностью выглянул из-за камней.

Глазам его предстала картина вполне обыденная для этого мёртвого города: под стеной устоявшего здания по левой стороне улицы лежал механоид-штурмовик. На добрых две трети погребённый обломками, робот явно находился здесь уже не первую неделю и однозначно выглядел деактивированным. Фактически видимыми от него оставались только голова, торс, правая рука и правое же бедро — всё остальное плотно укрывал битый кирпич и куски перекрытий. Серая броня была вся в пыли, покорёжена и местами опалена дочерна, тут и там в обшивке явно просвечивали оставленные пулями отверстия, а тяжёлые нагрудные пластины справа были разбиты вдребезги.
Визор снова окрасился строками предупреждений — сканер засёк источник инфракрасного излучения где-то в глубине корпуса робота. Затем послышался лёгкий скрежет, щитки на фейсплейте механоида пришли в движение, и оптика его плавно засияла алым светом. Разведчик застыл, боясь даже вздохнуть, до судороги в пальцах сжимая рукоять пистолета и чувствуя, как поднимается дыбом шерсть на спине и плечах. Он промедлил каких-то пару мгновений, искренне ошеломлённый своей находкой, не понимающий, что с этим теперь делать. Свет в оптике механоида угас, и время потекло в привычном ритме.
Дёрнув хвостом и восстановив равновесие, разведчик выпрямился, забрался на вершину завала и замер в нерешительности. Весьма маловероятно было, что робот его обнаружит под маскировочной системой костюма, и у мужчины оставалось немного времени на раздумья. Как ни претило ему подобное развитие событий, он поднял пистолет, поймав механоида на мушку. Рука не дрожала; он знал, что в идеале должен деактивировать свою находку, не дав возможности загрузиться полностью. Но почему-то медлил.
Восемь секунд истекли, оптика механоида снова мягко засветилась, но теперь она была устремлена прямо на стоящего в тени разведчика. Он вздрогнул, услышав, как в бронированном корпусе глухо закашляли разогревающиеся двигатели. Механоид совершенно точно видел его. Однако не шевелился, не считая мелких движений алой оптики, и мужчина стоял недвижно, наблюдая за ним и держа палец на спусковой пластине.
А затем послышался негромкий щелчок, шум статических помех, и ошалевший от напряжённого ожидания разведчик уловил обращённое к нему:
— Чего ты ждёшь, человек?
Потрясение было велико, но испуг не приходил. Мужчина не знал, многие ли механоиды способны были говорить, но одного такого он точно встречал. Встречал буквально в прошлой жизни.
— А мне следует поторопиться? — откликнулся он, услышав в собственном голосе нотки любопытства, казалось, утраченного уже много недель назад.
Оптика робота полыхнула ярче; к мерному гулу двигателей в его корпусе присоединилось натужное сипение вентиляции. В воздух поднялись клубы пыли, однако ни человек, ни машина не пошевелились.
— Здравствуйте, Доктор, — после короткой паузы сказал механоид; голосовой модуль всё ещё хрипел, шуршал помехами, но слова звучали на удивление отчётливо. — Вероятность второй нашей встречи исчислялась пятью сотыми процента.
Машинальным движением разведчик придавил пальцами свободной руки панель на бедре, отключая «хамелеона», и медленно опустил пистолет. В плече тотчас засвербела старая рана — та самая, что когда-то залатал совершенно неожиданный помощник. Он медленно стянул с лица респиратор и тупо выдохнул в пыльный воздух:
— Ратхтар… ты зачем тут разлёгся?
— Ваш вопрос лишён логики, Доктор, — с шумом провентилировав, отозвался механоид.

«Хэллстейн, немедленно отвечай! — надрывался комлинк, который мужчина, как оказалось, не слышал. Метхес ещё не кричала, но уже рычала — скверный знак. — Я же приеду по твоим координатам на танке, разнесу там всё, а тебе надеру твой пятнистый хвост! Слышишь меня?!»
— Не горячись, пожалуйста, — Арн поспешно активировал микрофон, начиная спускаться по завалу к механоиду. — Я в порядке. И кое-что нашёл. Мне нужно немного времени, последи за моими координатами.
Метхес пару мгновений молчала, явно пытаясь сдержать всё, что уже собиралась высказать своему несносному подопечному.
«Что ты нашёл?»
Арн, спрыгивая с последних камней на разбитый асфальт, окинул Ратхтара сочувственным взглядом. Механоид молчал, тяжело шумя двигателями, не отрывая от человека внимательного взгляда пылающей оптики.
— Старого друга, — ответил Арн львице и выключил микрофон.

Ему понадобилось полминуты, чтобы выключить лишние защитные системы, ресурсы костюма они истощали быстро, и заряд следовало поберечь. Визор удалось успокоить не сразу — во множестве сыпались оповещения об опасности, требования надеть респиратор и падающие показатели эффективности экзоскелета. Арн игнорировал всё, поглядывая на механоида, молчавшего и наблюдавшего за его действиями.
— Давно ты здесь? — разобравшись с костюмом, терапевт поднял взгляд на Ратхтара.
Оптика его сияла неровно, то вспыхивая, то притухая. Он так и не сделал попытки шевельнуться или же просто не мог её предпринять.
— Шестнадцать суток и восемь часов.
— И как ты оказался… в таком положении?
— Встретился в бою с одним из прислужников Альфы, — сквозь помехи ровно ответил механоид. — Нанёс ему фатальные повреждения, но противник перед деактивацией обрушил часть здания прямо на меня. Мои системы также были повреждены и переключились в аварийный режим.
Арн задрал голову и только теперь увидел: зданию, у стены которого погребло Ратхтара, явственно не хватало двух этажей. Сканер визора немедленно оценил целостность здания в шестьдесят три процента и вероятность дальнейшего обрушения — в четыре. Отрывисто проведя ладонью по коротко остриженной шевелюре, терапевт немного поразмыслил и с неуверенностью спросил:
— Чем я могу помочь?
Оптика Ратхтара погасла и сразу зажглась вновь, создав отчётливое ощущение, что он растерянно моргнул.
— Помочь?
— Да, — окончательно принимая решение, кивнул Арн. — Я хочу помочь тебе выбраться отсюда. Ты ведь не собирался лежать до самой деактивации?
— У меня не формируется намерение, Доктор. Мои действия подчинены протоколам функционирования.
— Но ведь ты можешь поступать им вопреки, — напомнил мужчина. — Я сам видел. Наша прошлая встреча — лучшее тому подтверждение.
Механоид ответил не сразу. Правая кисть его, лежавшая поверх завала, шевельнулась; пальцы со скрежетом сомкнулись в кулак и разжались. Он попробовал согнуть локоть, приложил ладонь к разбитой нагрудной броне.
— Помочь будет непросто, Доктор, мои повреждения обширны.
— У меня с собой кое-какие инструменты и немного материалов для несложного ремонта, — скольтиец уверенно кивнул и стащил с плеча лямку компактной разгрузки. — У тебя есть какая-нибудь… система диагностики? Сможешь сказать, что именно не работает?
Ратхтар помолчал, аккуратно приподнял голову и сквозь шелест и скрежет помех выдавил:
— Инициирую диагностические протоколы.

Не зная, сколько времени это займёт, Арн уселся прямо там, где стоял, и расстегнул карманы разгрузки. Было странно, что Метхес не ворчала ежеминутно в комлинк, требуя отчёта. По всей видимости, им удалось достичь определённого уровня доверия; и когда подопечный попросил предоставить ему немного пространства для действий, львица это сделала. Скольтиец с признательностью подумал, что нужно будет не забыть поблагодарить её по возвращении.
Оптика механоида тускло мерцала в сгущающихся сумерках, но шум двигателей и вентиляции неожиданно выровнялся.
— Вокодер перезагружен, — в голосе Ратхтара исчезли помехи, но он слегка колебался в тональности, что для чуткого слуха менестреля звучало словно скрип ножа по стеклу. — Функциональность нейросети — сорок восемь процентов. Номинальная мощность вычислительных систем — девяносто два процента. Доступ к сенсорным системам далее С3 заблокирован. Генератор импульсов активен. Отказ тактического модуля. Вентиляционные системы функционируют в штатном режиме. Отказ основного двигателя; мощность резервных двигателей — девяносто шесть, тридцать восемь, шестьдесят один процент в порядке общей энергетической цепи. Нарушение проводимости нейроствола, уровень Th4. Отказ в доступе к манипулятору А2, отказ в доступе к комплексу сервоприводов B2. Диагностический доступ к сервоприводам B1 — сорок четыре процента. Функциональность A1 — восстановлено восемьдесят шесть процентов. Множественные повреждения проводящих путей и изоляции. Суммарная потеря жидкостей — семьдесят два процента. Наполненность топливных резервуаров — двенадцать процентов. Структурная целостность брони — двадцать один процент. Боезапас — исчерпан.
Ближе к концу отчёта тональность голоса выровнялась, и Арн вздохнул с облегчением. Однако вся остальная информация разом повергла его в растерянность и уныние. Секунд десять ещё он пытался сообразить, с чего тут вообще начинать; в итоге печально развёл руками и констатировал:
— Ратхтар, я же доктор, а не автомеханик… Что из всего выше перечисленного важней остального? И что я мог бы исправить?
Механоид помолчал, перенастраивая оптику и возвращая ей ровное спокойное свечение.
— Исходя из результатов диагностики, рекомендую непосредственный осмотр нейроствола. Если нарушение его проводимости возможно исправить, я получу больше информации о целостности систем.
— Нейроствол… — Арн плавным движением, скомпенсировав хвостом центр тяжести, поднялся на ноги и растерянно потёр ладони в перчатках. — В твоих базах данных наверняка есть сведения о человеческой анатомии. Сможешь указать аналогичную структуру у людей?
— Если позволите, Доктор, у человека аналогичная структура обозначена как Columna vertebralis.
— Понял, — щёлкнул пальцами терапевт. — Ты упомянул Th4. По всей видимости, твой нейроствол сегментирован, как человеческий позвоночник, а обозначение отделов аналогичное?
— Подтверждаю.

Понимающе кивнув в ответ, Арн снялся с места и уверенно полез по завалу, укрывавшему большую часть корпуса механоида. Тот молча следил взглядом за его перемещениями и не шевелился.
— Доктор, в моих базах данных нет информации о Вашей модификации. Она у всех людей теперь присутствует?
Терапевт выпрямился на вершине, легко балансируя на обломках. Он не сразу понял, о чём речь, а когда понял — даже слегка смутился.
— Нет, полагаю, всего у нескольких. Это… длинная история.
— Тогда не стоит, у меня сегодня ещё полно дел.
Фраза была произнесена всё тем же ровным тоном, а оттого прозвучала особенно смешно. Самому себе не успев удивиться, Арн издал нервный смешок; и сразу невольно попытался вспомнить, когда вообще в последний раз он смеялся. Не получилось.
— Ладно, давай посмотрим, что с твоим нейростволом, — терапевт окинул взглядом камни, оценил положение собеседника в завале и уточнил: — Сможешь немного податься вперёд? Я тебя подтолкну, но один не справлюсь.
Ратхтар вместо ответа протянул вперёд руку и вонзил пальцы в асфальт; сервоприводы в его плече заскрипели, из сочленения посыпались искры. Прижавшись спиной к стене здания, Арн коротким жестом включил усиление экзоскелета, упёрся ногами в бок и плечо механоида и начал давить, выпрямляя собственное тело. Подошвы ботинок плавно засияли, по костюму пробежали цепочки огней — системы придавали дополнительное усилие на экзоскелет.
Торс Ратхтара начало плавно проворачивать в обломках, заваливая на грудь. Вентиляция в его корпусе, на пару мгновений усилившись, издала протяжный звук, который человеческим ухом воспринимался подобно стону. Арн попытался выкинуть этот звук из головы и уделил особое внимание процессу. Вот из пыли и камней показались смятые сегменты брони на левой лопатке, и мужчина сразу ослабил давление.
— Довольно, — сказал он, выключая экзоскелет и опускаясь на колени. — Надеюсь, я не… не причинил тебе боли?
— В моей броне много датчиков, Доктор, но боль в человеческом смысле этого слова они не регистрируют, — немедленно отозвался Ратхтар. — Нейроствол доступен осмотру?
— Угу, — он спешно разгрёб мелкие камешки от центра спины меха. — Хотя он, кажется, под отдельной пластиной…
— Отключаю магнитные захваты С3-Th3. Если проводимость исправна, это вызовет каскадное отключение в нижние отделы.
Визор буквально ополоумел, забрасывая человека данными о сканировании нового механизма, и Арн раздражённо дёрнул головой, уменьшив объём информации на дисплее. Покорёженные пластины, прикрывавшие хребет, со скрежетом расходились в стороны, открыв взгляду и рукам сегменты нейроствола.
— Вот… — терапевт осторожно постучал пальцами по одному из «позвонков»; сегмент был смещён кнаружи, но в целом выглядел неотличимо от прочих. — Он цел, только сдвинут с места.
— Если под смещённым сегментом есть свободное пространство, достаточно толкнуть его вперёд, в исходное положение.
— Пространства хватит, — Арн подвёл дрогнувшие пальцы под «позвонок», ощутив пустоту, где он должен был находиться. — Я пробую…
Он аккуратно надавил на сегмент ладонью, но тот даже не шелохнулся; нажатие обеими ладонями тоже не дало результата. Терапевт осторожничал, не понимая, какую силу можно приложить, не повредив элемент. Перчатки и рукава костюма засияли огнями — в ход пошли мощности экзоскелета, — но проклятый сегмент не поддавался.
— Можно сильнее, Доктор, он не разрушится.
— Мне не хватает сил, — опуская руки, выдохнул Арн. — Нужно как-то…
Он запрокинул голову, переводя дыхание, и взгляд упал на руины здания по другую сторону улицы. А ведь прямо над ним сейчас было точно такое же — снесённое взрывом на уровне третьего этажа.
— У меня есть идея, — он поднялся на ноги и направился вдоль стены в поисках места, где было бы удобно подняться наверх.
— Доктор?
— Я заберусь на второй этаж, — пояснил Арн, подпрыгивая и хватаясь за выщербленный кирпич кладки. — Если я смогу спрыгнуть и точно попасть в сегмент, моего веса хватит, чтобы поставить его на положенное место.
— Прыжок с такой высоты для человека в высшей степени травмоопасен, — немного подумав, заключил Ратхтар.
— Меня защитит экзоскелет, — уверенно отозвался терапевт, перезапуская системы костюма и включая прицеливание.
Он передал управление экзоскелетом визору, система построила траекторию, и человеку оставалось только сделать шаг в пропасть.

Как ни странно, задуманное получилось осуществить с первой же попытки. В падении ударив стопами по непокорной детали, Арн не справился с инерцией и повалился назад, врезавшись спиной в стену здания. Сегмент нейроствола с глухим щелчком встал на место, вдоль хребта засияли диагностические огни.
— Доступ восстановлен, — ожил воколайзер Ратхтара.
В его корпусе хрипло закашлялась вентиляция, взвыли двигатели, и механоид, напрягая системы, стал вытаскивать себя из завала. Обломки ушли из-под ног, Арн в судорожных поисках опоры качнулся вперёд и намертво вцепился в почерневшие от копоти пластины брони на плече Ратхтара. В движении механоид вынес его на ровный асфальт, а сам теперь стоял на коленях, и оптика его мерцала, выдавая дикие перепады напряжения, терзавшие системы. Впрочем, длилось это недолго; терапевт успел разыскать и снова надеть разгрузку, когда Ратхтар выпрямился, по-прежнему стоя на коленях.
— Диагностика завершена, — шум вентиляции потихоньку угасал, оптика пришла в норму и сияла ровно. — Вторичные двигательные системы исправны, гироскопы функционируют на девяноста трёх процентах мощности. Манипулятор А2 — отказ систем, подача сигналов заблокирована.
— Идти сможешь? — Арн выключил усиливающие модули экзоскелета, но вернул визору сонар, чтобы лучше понимать окружающую обстановку.
— Полагаю, да, Доктор, — Ратхтар аккуратно подвёл правую ногу под торс, перенося вес на стопу; движение сопровождалось скрежетом, но сервоприводы, пусть и с шипением, работали. — Сочленения необходимо будет проверить, но большинство систем исправны.
Арн кивнул, наблюдая, как механоид медленно встает на обе ноги и делает пробные полшага-шаг. Визор дал запрос на включение защитных протоколов, терапевт спешно его отклонил и вместо этого включил фонари на плечах. Уже совсем стемнело, и видимость резко упала. Ночной режим визора, конечно, был удобен, но хотелось ощущать пространство и собственными органами чувств.
— Тогда идём, не стоит задерживаться здесь ещё дольше, — он зашагал дальше по улице, зная, что механоид, будучи выше, легко догонит, но всё-таки беспокойно поглядывая на спутника через плечо.
Однако не успели они пройти и сотни ярдов, как ожил комлинк:
«Хэллстейн, я знаю, что ты жив и что покинул прежнюю позицию. Только попробуй мне не ответить».
— Я на связи, — улыбнувшись, скольтиец приложил пальцы к виску. — Всё в порядке. Когда подойдём к базе, можешь открыть ворота ангара?
Метхес миг-другой помолчала, а затем поинтересовалась с плохо скрываемым сарказмом:
«Твой спутник так хорошо питался во время апокалипсиса, что в обычную дверь не пролезет?»
Он подавился вторым нервным смешком за сутки, приподнял голову и посмотрел на тяжело шагавшего рядом механоида. Ровно горящая в темноте оптика Ратхтара плыла в трех футах выше макушки терапевта.
— Можно сказать и так, — протянул Арн с улыбкой.