Heart of Steel

Нет, все-таки они созданы друг для друга, серьезно.

Обжигая язык и гортань, выпить залпом кружку чистого медицинского спирта, рухнуть лицом в мягкую подушку и провалиться в пустоту сна, которая точно ничем не угрожает. Таковым был единственный адекватный вариант спасения от реальности, где теперь не осталось ни островка надежной суши в штормах военного времени. Конрадайн-психолог на чем свет стоит ругала себя за попытки отстраниться и амнезироваться, а Конрадайн-человек принимала такой способ расслабления почти с радостью.
читать дальшеЗаняться ей было нечем уже неделю, и бездействие поистине убивало, оставляя слишком много времени для раздумий. Масла в огонь подливали еще и Артур, тщетно пытавшийся смириться с потерей руки, слонявшийся по больнице и начавший агрессировать по мелочам, и Деметрий, вечно пропадавший в самый неподходящий момент, и Макс, надумавший вдруг сыграть в молчуна и недотрогу, и роботы, последние из которых все еще громили пригороды Боргилда. Только сама Конрадайн да Ленора, как бы неожиданно это ни было, умудрялись теперь сохранять присутствие духа.
Война близилась к завершению благодаря действиям неизвестно откуда взявшейся подмоги, но психологического состояния укрывшихся в разрушенном госпитале и вынужденных постоянно сидеть в четырех стенах это не улучшало. В один прекрасный день Конрадайн плюнула на собственные попытки хоть как-то ободрить друзей и в очередной раз прибегла к проверенному методу промывания и дезинфекции душевных ран: выпила кружку спирта и легла спать.
…В этом прекрасном бескрайнем поле, одним краем оканчивавшимся у кромки густого леса, психолог оказывалась всякий раз, когда разуму, уставшему от непосильной реальности, требовалось убежище. Здесь всегда светило ласковое осеннее солнце, всегда доносился словно издалека едва слышный щебет невидимых птиц, а золотые стебли и колоски зерновых находились в постоянном движении под мягкими порывами теплого ветра. Шагать через это поле, даже не выбирая направления, ладонями разводя с пути пряные травы, было сплошным удовольствием. Обычно. Но в этот раз что-то тревожило Конрадайн, нечто страшное, темное и неосознаваемое; шаг ее стал непривычно порывистым, психолог стремилась выбраться с открытой местности, где, казалось, и затаилась неведомая и явно недружелюбная сила. В полях ныне не ощущалось прежней жизни, она теплилась только где-то там, под сенью крепких сосен, и девушка устремилась именно туда.
В лесу, всегда выглядевшим немного страшным и мрачным, оказалось куда спокойней; тихо пели птицы, поскрипывали ветви хвойных, и в помине не было неприятного холодного ветра. Почти тишина, но тишина уютная и внушающая благоговейный трепет. Немного отдышавшись и глянув назад, где осталось пугающее своим пространством поле, Конрадайн прошла еще десятка полтора ярдов и устало уселась рядом с высоченной корабельной сосной. Запах хвои мешался с сухим благоуханием мхов, облюбовавших землю и нижние части стволов, и навевал безмятежность. Она даже успела удивиться, почему же этот величавый и красивый бор всегда вызывал у нее чувство робости, и мягко смежила веки.
Через какое-то мгновение лицо словно жаром опалила внезапная вспышка. Конрадайн от неожиданности подскочила, открыла глаза, но лес выглядел по-прежнему, разве что солнце стало сочиться сквозь ветви деревьев еще ярче, искажая форму стволов. Свет погас медленно, а миг спустя вспышка повторилась – так же быстро, с мягким затуханием. Девушке почудилось в этом звучание струны: чистый, ласкающий слух звук, который медленно угасает в наполненной силой тишине. Не из приятных была эта ассоциация, ибо живо напомнила об Арне; да, это однозначно трепетала струна принадлежавшей ему лютни.
Минуту спустя в звук вплелся и голос. До боли знакомый баритон мягко выводил какую-то лирическую песню на скольском языке – языке севера и холода, искусных охотников и непревзойденных менестрелей. Вслед за голосом явилось чувство чьего-то присутствия совсем рядом; Конрадайн спешно огляделась, стремясь избавиться от назойливого и раздражающего ощущения, а из-за спины спустя миг послышался ответ на незаданный вопрос:
- Я здесь.
Психолог развернулась так резко, что аж в шее что-то неприятно кольнуло, и, оторопев, воззрилась на стоящего перед ней. Менестрель, как всегда, облаченный в белый с алыми полосками на плечах халат веймарского терапевта, замер, привалившись к стволу сосны, и с легкой улыбкой наблюдал за девушкой. Казалось, он явился прямо из прошлого, даром что выглядел точно так же, как в свои последние дни. Разве что был с неделю небрит, да и казался очень несчастным.
- Ты что здесь делаешь? – сипло поинтересовалась Конрадайн, вставая.
- Обитаю, - лаконично ответил Арн, отталкиваясь от дерева. – Славный лес. Такие расстилаются на много миль у меня на родине, в южных регионах.
- Я не о том, - психолог мотнула головой, не решаясь приблизиться. – Как ты…
Она осеклась, разом все осознав. Это ведь сон, но сон на редкость реалистичный, он давал пищу всем органам чувств. Запах соснового бора казался удивительно живым, сами высокие стволы не оставляли сомнений в их подлинности. Арна здесь быть не могло; он погиб и вернуться никак не мог. Хотя, вероятно, такой сон следовало принять как удивительно щедрый подарок судьбы – ведь когда еще ей доведется увидеть менестреля практически во плоти.
- Ты, черт возьми, не вернулся. Хотя обещал мне.
Арн вздохнул, придвинувшись на пару шагов, мягко взял ее за плечи, и прикосновение это казалось еще более реальным, чем окружающая обстановка.
- Увы, не все тогда зависело от меня, Конрадайн.
- Почему именно так? Что там случилось?
- Я совершил ошибку, - печально отозвался терапевт. – У меня имелись причины ее совершить, но все же это была ошибка. Прими мои извинения. За то, что подвел и заставил поволноваться.
- Поволноваться?! – взорвалась психолог. – Да ты вообще хоть знаешь…
- Не сердись.
Он улыбнулся и сильнее сжал ее плечи, словно пытался в себя привести. Это подействовало, злиться психолог перестала, а раздражение уступило место искренней печали. Шумевший все это время бор немного притих, словно сам прислушивался к диалогу людей. Мгновение промедлив, Конрадайн подалась вперед, крепко обнимая Арна, прижавшись щекой к его плечу и зажмурившись.
- Я по тебе скучаю…
- Как и я, glate öm piele härt, - мягко откликнулся терапевт.
- Ты ведь в курсе, что я не знаю скольского? – девушка подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо.
- Приношу свои извинения, отрада глаз моих, однако в переводе на веймарский многие слова кажутся мне лишенными эмоций.
Конрадайн с трудом победила в себе желание пихнуть менестреля в грудь и только рассмеялась в ответ. Она не знала, все ли жители Скольта излагали свои мысли в столь своеобразной форме, но такая манера в речи Арна частенько заставляла ее улыбнуться. Слишком непривычно это было для прямолинейных в словах и поступках веймарцев. Терапевт немного помолчал, а затем совершенно неожиданно вскинул голову, осмотрелся вокруг и вымолвил:
- Тебе пора покинуть это место.
- Что? – Конрадайн рывком отстранилась. – Куда… не пойду!
- Ты должна, - его глаза светились сочувствием; Арн понимал, что отнимает у нее последнюю возможность почувствовать его присутствие, и отнюдь не был рад этому. – Просыпайся, Конрадайн.
- Иди ты! – вывернулась из его рук психолог. – Никуда я не…
- Просыпайся… - голос терапевта неожиданно отдался гулким эхом.
Он звучал с двух сторон, из двух существовавших лишь для Конрадайн плоскостей реальности одновременно. Шумящий сосновый лес сжался темным пятном и стал отодвигаться куда-то назад. Не погасли только, сияя во мраке, светло-серые глаза Арна, в которых, как и обычно, легко читалась дружелюбная улыбка.
А мгновение спустя вместо надежных хвойных стволов вокруг выросли стены разоренного войной госпиталя, обоняние уловило запах пыли и медикаментов, а Конрадайн обнаружила себя тщетно пытавшейся отдышаться после увиденного и сидящей на постели в старой больничной палате. Но самое интересное, что напротив нее, на расстоянии в два фута, продолжали светиться глаза терапевта. А вместе с глазами присутствовал и он сам – растрепанный, небритый, в халате, покрытом неистребимыми пятнами копоти, но на вид вполне живой и материальный.
«Все, приплыли! Допилась, - мелькнула шальная мысль, когда психолог отчаянно мотнула головой, пытаясь заставить мираж исчезнуть. – Спирт больше не трогаю.»
А галлюцинация все сидела на краю ее койки, молчала и легонько улыбалась. И не подавала голоса, пока Конрадайн не толкнула ее ладонью в грудь и не ощутила под пальцами крепкие мышцы и горячее биение сердца.
- Тебе разве хирург не объяснял, как правильно делать прекардиальный удар? Кулаком, Конрадайн, на границе нижней и средней трети грудины.
Его мягкий баритон завибрировал внутри торса, и это ощущение, переданное через ладонь, встряхнуло девушку подобно электрическому разряду. Если это действительно галлюцинация, то пора выписывать себе антипсихотические препараты и ложиться на лечение в психиатрическую больницу.
- Ах, прекардиальный … Так, что ли?
Конрадайн, как следует размахнувшись, навесила собеседнику мощный удар, вот только не в грудину, а прямиком в солнечное сплетение. Галлюцинация тут же издала сдавленный стон, сложилась пополам, едва удержав равновесие, и разразилась многоэтажной нецензурной конструкцией на языке Скольта.
- Нет, я, конечно, всегда знал, что ты девушка опасная, но чтоб настолько… - Арн кое-как выпрямился, потирая ушибленное место и быстро смаргивая невольные слезы. – Если я тоже рад тебя видеть, мне следует стукнуть тебя в ответ?
- Как… черт возьми, как…
- Как-то так вот, glate öm piele hart.
Судорожно переведя дух, Конрадайн не без опаски протянула руки и осторожно обхватила ладонями его щеки. Кожу защекотала мягкая щетина, и словно в ответ сердце застучало быстро и ровно. Если это сон прорвался в реальность, то с удивительной точностью. Но более нельзя было списывать все на видение. Арн однозначно был здесь, вполне живой и настоящий. Он неловко и бережно накрывал ладонями ее пальцы, психолог отстраненно чувствовала его дыхание и различала выражение глаз.
- Я ведь не знаю скольского, Арн, - тихо выговорила она, склонив голову и коснувшись лбом его лба.
- Я в курсе, - ликующе улыбнулся в ответ терапевт.